Гвидо Террини

Расскажите, как ваша жизнь оказалась связана с домом Bvlgari?

Это случилось достаточно органично. Я всегда ощущал, что это мое. Поэтому, получив предложение сменить сферу деятельности, не раздумывал ни секунды. И чем больше я погружался в мир тикающей роскоши, тем четче понимал, что заболел им навсегда. (Смеется.)

А заразился я ею 18 лет назад. До этого я работал в таких компаниях, как Danone. Как вы понимаете, это была совершенно иная разновидность бизнеса. Мне пришлось проделать довольно долгий путь, прежде чем получить в 2009 году должность управляющего часовым направлением Bvlgari. С гордостью хотелось бы подчеркнуть, что с того момента моя команда проделала поистине огромную работу.

Запуски каких коллекций легли на ваши плечи?

Первыми из всех были, конечно же, новые представители культовой линейки Serpenti. За ними в 2012-м последовала коллекция Octo, а двумя годами позже — Lvcea.

Последние годы авансцену часового искусства в Bvlgari, безусловно, занимает линейка Octo Finissimo. Не могли бы вы рассказать о ней чуть подробнее?

С огромным удовольствием! (Улыбается.) Строго говоря, эта модель была представлена еще в 2010-м в составе коллекции Gérald Genta — этого швейцарского часового производителя, как вы наверняка уже знаете, компания приобрела еще в начале 2000-х. А самостоятельный запуск состоялся, как я и упомянул выше, два года спустя после этого срока. Через год в рамках этого семейства на свет появился первый из хронографов.

А 2014-й стал годом запуска линейки Finissimo. Первые две модели были самыми тонкими в мире мануфактурными турбийонами, в 2016-м эту историю продолжил поставивший очередной рекорд минутный репетир, и в прошлом году мы выпустили автоматический трехстрелочник. Тогда же я решил соединить восьмиугольный корпус Octo (немного скруглив последний) с модельным рядом Roma.

Мир последние несколько лет только и говорит, что о рекордах Bvlgari, а мне хотелось бы спросить вас о другом: каким образом была придумана коллекция Octo, которая, объективно говоря, визуально сразу же выделяется среди всех прочих часовых семейств?

В 2011 году мы сели анализировать то, что происходит на рынке наручной роскоши после начала кризиса в 2008-м. В тот период царило изобилие крупных форм — диаметром 50–55 миллиметров было никого не удивить. Мы же предположили, что со временем размер будет уменьшаться, что, в свою очередь, давало возможность развивать направление ультратонких маскулинных часов. В этой очень традиционной эстетике мы увидели большие перспективы, поэтому решили работать в области таких механизмов, чтобы показать значительные результаты.

Чем продолжится коллекция Octo Finissimo сегодня?

В данный момент мы работаем над ее расширением, так как фактически она состоит из двух референсов плюс некоторого количества компликаций. Пока что я не готов раскрывать вам все карты, прошу, потерпите до Базеля! (Смеется.) Но могу сказать совершенно точно: премьеры в рамках этого семейства будут, и все они будут отличаться итальянским духом и элегантностью.

Если говорить о будущем индустрии в целом, каким вы видите его в самое ближайшее время?

С 2012 года в этом рыночном сегменте начался ощутимый спад, особенно если мы говорим не об индустрии в целом, а о том, как справлялись с кризисом различные производители. С другой стороны, важно отметить, что объем экспорта швейцарских наручных часов в целом даже при столь неоднозначной ситуации не теряет в цифрах последние пять лет.

А теперь каждая отдельная компания должна становиться все более конкурентоспособной, если хочет сохранить свое положение на рынке. И это притом, что клиент становится все более требовательным.

В чем в первую очередь выражается эта требовательность?

Насколько я успеваю наблюдать, покупателей все больше интересует по-настоящему цепляющая аутентичность. У них больше не возникает желания покупать что-либо без весомой причины. Поэтому в первую очередь будущее сегодня есть у тех брендов, которые имеют свой ярко выраженный характер, харизму. Вообще, я отказываюсь думать о том, что индустрия роскошных часов раньше была лучше, чем сейчас. Наоборот, нынешнее положение дел всех нас встряхнуло: мы больше не выпускаем одни оммажи и не переосмысливаем винтажные модели прошлых лет. Тяжелые времена на самом деле заставляют нас думать и быть еще более креативными! (Смеется.)

Позвольте мне снова вернуться к Octo Finissimo, чтобы поинтересоваться, какие рынки для этой коллекции стали наиболее приоритетными?

Честно говоря, в нашем ассортименте эта коллекция является самой интернациональной. Но, конечно, как и многие в начале 2000-х, мы гораздо более комфортно почувствовали себя в Японии и на азиатском рынке. Сейчас я вижу, что у нас огромный потенциал для роста в Китае.

Недавно я встречалась с одним из российских часовых коллекционеров, достаточно опытным и известным, и показала ему ваши часы. И он сказал мне следующее: “Да, отличная модель! Но это же Bvlgari”. Звучит, разумеется, довольно предвзято. Как лично вы бы взялись переубедить такого клиента, какие бы аргументы ему привели?

Реноме производителя в большей степени ювелирного, скажу вам, всегда обязывает к большой работе над собой, если вы хотите производить действительно достойные механические изделия. По моему мнению, есть три самых распространенных типа покупателей. Одни ищут в бренде уверенность, другие к ней добавляют жажду эстетики. И есть те, кто носит Rolex (Смеется).

По поводу уверенности продолжу: здесь покупатели, в свою очередь, снова делятся на два подвида. Одни совершенно точно знают, чего хотят, такие не склонны к открытиям и переменам и будут всегда покупать Vacheron Constantin или Patek Philippe, потому что здесь и так все предельно ясно.

Другие же, наоборот, не боятся пробовать новое и анализировать, делать собственные выводы. Им гораздо проще разглядеть за нашим ювелирным прошлым проделанную громадную работу в часовом направлении. Вашего знакомого при случае я бы просто пригласил на нашу мануфактуру: ведь не зря говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! Возможно, это бы его переубедило. (Улыбается.)